Сегодня, когда остались позади прижизненные полузапреты, отшумели скороспелые посмертные восхваления и наступил период культурной канонизации Владимира Высоцкого как всенародного барда и столь же всенародно любимого актера, становится очевидной уникальность его феномена, который и спустя десятилетия не поддается «присвоению», превращению в «крепко сбитый литой монумент», а продолжает существовать обособленно, следовать «своей колеей» — «без страховки», «назло канатам, тросам, проводам», за линией «красных флажков». Эта обособленность, отдельность, несводимость к расхожим формулам и проторенным тропам (которая и делает автора по-настоящему живым), как ни парадоксально, сочетается с его необыкновенной восприимчивостью к другим творческим голосам, к образному строю высокой поэзии и прозаизмам обыденной речи, с открытостью всевозможным стилям и жанрам, темам и на строениям, стихотворным размерам и лирическим амплуа. Обостренное — до оголения нервов — чувство жизненной и поэтической правды, абсолютный слух, отвергающий любую фальшивую интонацию, неимоверное разнообразие ролей, не сыгранных на сцене и в кино, но прожитых в песнях и стихах, — всю эту полифонию смыслов и образов вместили страницы на стоящей книги.